Левая половина лица скривилась в жутком подобии улыбки. И он рухнул замертво.

Сакравор неверяще уставился на труп. Кажется, он не собирался так быстро заканчивать бой.

Рагнвальд поспешно вскочил, раскинул руки и провозгласил:

— Вы все видели волю богов! Хрейн лишается звания ярла и изгоняется из этих земель на три года. На эти три года его не укрывает закон, не защищает обычай. За его смерть нельзя мстить, нельзя спрашивать виру. Но ничье оружие не должно коснуться его, пока он не выйдет за пределы фьорда.

Хрейн знал, как и мы все, каков будет итог. Уверен, что он подготовился. Наверное, потому на поединке присутствовали не все его люди.

Я оглянулся на пристань. До нее отсюда не меньше тысячи шагов.

Сакравор стоял, оперевшись на секиру, и смотрел на Хрейна. Пристально, упорно. Спокойствие на его лице плохо сочеталось с кровавыми потеками на его лице и рубахе.

— До выхода из фьорда Хрейн неприкосновенен! — еще раз выкрикнул глашатай, обращаясь к Эрну. Но тот будто и не слышал. Взгляд по-прежнему был прикован к бывшему ярлу.

Хрейн оглянулся на изрубленное тело своего бойца, сглотнул и заторопился к пристани. Следом пошли его воины и все время нервно оглядывались.

Сакравор подождал немного и неспешно двинулся за ними. Затем мы, ульверы, а за нами все зрители. Получилось целое шествие. Рагнвальд, конечно, остался, а вот его сын спрыгнул с помоста, растолкал людей и пошел возле меня. Он несколько раз поворачивал голову в мою сторону и хотел заговорить, но каждый раз его что-то останавливало. Меня это начало забавлять. И тут в спину прилетел тычок. Ах да, дружить с сыном конунга…

— А что это за шкура такая? На ней ни следа крови не осталось, — вежливо спросил я.

Мальчишка обрадовался и с готовностью ответил:

— Это фоджу. Отец из дальних странствий привез. Только сам он его не убивал. Говорят, этот зверь очень редкий, и его трудно увидеть, так как его шерсть впитывает цвет. Сначала шкура была белой, вон как волосы у того парня, — и указал на Хвита. — Но из-за большого количества крови она покраснела.

Хрейн почти бежал. Расстояние между ним и сакравором все увеличивалось, а давление угрозы только возрастало. Даже нам, следующим за Эрном, становилось тяжело дышать, и мы замедлили шаг.

Один человек отделился от хрейновой свиты и побежал в сторону, спотыкаясь.

— Я тоже убивал тварей, — сказал Рагнвальдссон. — Хотя первым я убил волка.

— Не раба? — удивился я.

— Нет. Я хотел, но отец сказал, те, кто убивают людей, как первую жертву, чаще получают ограничения. Жрец говорит, это потому, что боги дали благодать не для убийства людей, а для уничтожения тварей. А ты людей убивал?

Людей… Ха, да я только на них свои руны и поднял. Роальд, безымянный карл в Растранде, еще двое из хирда Длинноволосого, сводный брат Тулле, сколько-то человек в битве на острове, Торкель Мачта. Наверное, боги должны быть недовольны мной. Но я жив.

Хрейн добрался до пристани, перебрался на заранее подготовленный корабль, и его воины спешно просовывали весла в уключины, отвязывали веревку. Вопли бывшего ярла доносились аж до нас, так он поторапливал людей, глядя на приближающегося сакравора. Наконец, они справились. Весла вразнобой захлопали по воде, и корабль отчалил, ломая тонкий прозрачный ледок.

Интересно, понимал ли Хрейн, что чем быстрее он покинет фьорд, тем скорее он станет изгоем? Или страх перед сакравором застил ему глаза?

Эрн тоже подошел к причалу. Там покачивалась небольшая рыбацкая лодка с парой весел. На носу, я знал, лежит запас провизии, доспехи Эрна, щит и остальное его оружие. Альрик заранее озаботился подготовкой всего этого. Так что сакравор, не спеша, отвязал лодку, сел за весла и… Одним рывком он переместил лодку на длину ее корпуса. Догадался ли Альрик положить запасные весла?

— А правда, что он изменившийся? — снова Магнус.

— Нет. Он еще не изменился. Но уже скоро…

— После того, как он убьет Хрейна?

— Да.

Наверное, только это и сдерживало сакравора от того, чтобы потерять разум и погрузиться в Бездну.

Весла на корабле Хрейна забегали быстрее, но сакравор постепенно приближался. Один, нет, сразу двое спрыгнули в воду и поплыли к берегу. Они не хотели умирать вместе с бывшим ярлом.

Мы стояли на пристани до последнего момента, пока корабль и лодка не скрылись за поворотом. А потом пошли домой.

* * *

Альрик бухнул на стол тот самый сундучок с серебром, которым расплатился с нами сакравор, и сказал:

— Вот теперь мы в расчете.

Так хёвдинг все это делал не от чистого сердца? И не из симпатии к покойному ярлу Сигарру? А только для того, чтобы отработать плату? Хотя Эрн в запале и не требовал от нас ничего, кроме дороги домой.

— Тут денег больше, чем мы получили за прошлую зимовку. В этом году я распускаю ульверов, — и он поднял руку, — но только до того дня, когда сойдут льды. Как только откроется морская дорога, мы уйдем из Хандельсби. А сейчас я дам каждому его долю.

Понятно, что Альрик взял долю, как хёвдинг, что-то потратил на ремонт и оснастку Волчары, отложил часть денег на припасы и непредвиденные расходы. Но даже за вычетом всего этого мы получили на руки солидную сумму.

Сварт растерянно смотрел на серебро, переходящее из рук в руки.

— А мне что делать? Обратно идти?

Беззащитный усмехнулся:

— Э, нет, приятель. Тебя и Видарссона я буду гонять всю зиму, пока вас не стыдно будет на люди вывести. А сейчас отпразднуем удачное окончание дела. Время к обеду. Тулле, Бьярне, ну и Кай, сбегайте на рынок, купите там мяса, меда хорошего, Арне, Стейн — подгоните стряпух. Будем праздновать!

И вдогонку бросил:

— И, Кай, не чуди! Через день будут слушать дело твоего отца.

Хандельсби под белым покровом выглядел нарядно, как девушка на выданье. Снег прикрыл грязь, слякоть и отбросы, заодно заставил разноцветные стены домов казаться еще ярче. Красные столбы поддерживали крыши. Кое-где сверху к зданиям крепили резные фигуры змеев, коней, орлов, которые также были раскрашены.

Румяные от легкого мороза щеки девушек сияли ничуть не меньше. Они щедро расточали улыбки высоким ульверам. То есть Тулле и Бьярне. Я же шел рядом с ними невидимый, как тень. Но некоторые девушки успевали примечать, что у меня четыре руны в отличие от спутников, и провожали нас удивленными взглядами.

И как же хорошо дышалось после двух недель отсидки!

Все было в новинку. Ребята уже успели набегаться по городу, потому